В
год сорокалетия Венецианской хартии – всеевропейского соглашения
по
вопросам сохранения памятников культуры – клуб "Хартия-64" задает
вопросы председателям Комитета по государственной охране и использованию
памятников Администрации Санкт-Петербурга, занимавшим этот пост
в прошедшие 40 лет.
Интервью
с Юрием Владимировичем Новиковым
Юрий Владимирович
Новиков –
ведущий инженер
Дирекции заказчика по реставрации,
в 1989-90 гг. - председатель КГИОП.
Вопрос: 40 лет – период
жизни целого поколения, но с точки зрения исторической весьма небольшой.
Какова была, на Ваш взгляд, реставрационная политика в этот период
и, в частности, в то время, когда Вы возглавляли КГИОП. В чем были
особенности Вашего периода, что Вам удалось воплотить в жизнь,
а что осталось невоплощенным?
Ответ: Указанный период
(до конца 1980-х гг.) – наиболее активный в плане реставрации,
с ежегодным ростом финансирования и весьма существенной долей его
в городском и всесоюзном бюджете. В 1990-х началось резкое снижение
темпов реставрации. 1989-1990 гг. – время моего "начальствования"
– были переломной точкой. Мне в это время приходилось не столько
рассматривать реставрационные проекты, сколько пребывать в Мариинском
дворце, борясь с новоиспеченными депутатами демократического Ленсовета.
Это был весьма разношерстный, непрофессиональный и зачастую даже
дикий народ, в большинстве своем "кухаркины дети" – сбылась мечта
В. И. Ленина, – выращенные на околодиссидентских кухнях, доселе
показывавшие лишь фиги в карманах, но на волне демократических
перемен неожиданно для себя дорвавшиеся до возможности порулить,
которые пытались разнести КГИОП – с точки зрения депутатов организацию
крайне консервативную – на несколько прогрессивных ведомств разного
подчинения. К счастью, эту идею удалось отбить с помощью ведущих
специалистов и даже тогдашнего министра культуры – замечательного
актера Ю. М. Соломина, за что ему огромная благодарность. И поскольку
ни на какие-либо творческие акты и инициативы (кроме утомительного
борения с "кухонными демократами") времени не было, то основной
своей заслуго считаю сохранение системы охраны памятников с ее
профессиональной преемственностью из рук в руки.
Вопрос: Каковы, на
Ваш взгляд, в сопоставлении европейские традиции и русский взгляд
на сохранность памятников культуры?
Ответ: В истории Европы
мы не найдем примеров столь массового уничтожения культурного наследия,
закрытия храмов, их перепрофилирования под клубы, складские и хозяйственные
помещения с неизбежной перестройкой и удалением наиболее заметных
культовых примет, как это было в России (исключение – снос многих
готических храмов в революционной Франции конца XVIII в.). Не было
и тотального, целенапрвленного уничтожения объектов культурного
наследия, как по воле властей, так и входе военный действий – за
исключением Ковентри, Дрездена, Берлина и Варшавы. Поэтому именно
в России в послевоенные годы встала задача массовой реставрации
разрушенного наследия, а также воссоздания его наиболее значимых
ансамблей (в первую очередь дворцово-парковых в Петергофе, Царском
Селе, Павловске, Гатчине). В процессе этих работ сформировалась
замечательная ленинградская школа реставрации, опыт которой был
широко использован на практике в Советском Союзе, а также при воссоздании
многих ансамблей Польши ("Старе Место" в Варшаве), ГДР (Цвингер
в Дрездене). Вынужденные воссоздания, обусловленные драматической
спецификой советского периода и военных утрат, составляют особенность
русской традиции. Венецианская Хартия, сформированная на опыте
европейской традиции, в целом отрицательно относится к идее воссоздания
утраченных или кардинально разрушенных объектов культурного наследия,
и с этой точки зрения дворцы пригородов Санкт-петербурга, воссозданные
из груд мусора, заполнявших капитальные стены, являются стилизованным
новоделом второй половины XX в.
Вопрос: Как относилась
научная реставрационная школа России XIX-XX вв. к разработке положений
Венецианской Хартии? Существовали ли в СССР нормативные акты, контролирующие
сохранение культурных ценностей? Чем сейчас руководствуются реставраторы?
Ответ: Специалисты
СССР практически не участвовали в создании Венецианской Хартии
("холодная война" была в разгаре) и в целом самостоятельно разрабатывали
систему правил охраны и реставрации объектов культурного наследия.
Самостоятельно – в силу специфики политико-экономических отношений.
В странах социалистических вся недвижимость была государственной,
и совершенно наоборот – вне этого "лагеря". С учетом этой установки
была разработана достаточно стройная система всесоюзного и республиканских
законов, подзаконных актов, положений, инструкций и методик. С
приходом принципиально иных политико-экономических отношений эта
система рухнула (за исключением методических наработок). Понадобилось
более десятка лет, чтобы разработать новый Федеральный закон об
охране объектов культурно-исторического наследия, и, по-видимому,
понадобится еще длительное время для разработки подзаконных актов,
адекватных нашему перманентно меняющемуся социуму.
Вопрос: Актуальны ли
постулаты Венецианской Хартии в современном контексте реставрации
в Европе и России? Отражает ли Закон об объектах культурного наследия
народов Российской Федерации в какой-то мере положения Венецианской
Хартии, и каковы, на Ваш взгляд, перспективы включения положений
Венецианской Хартии в нормативную базу реставрационной отрасли?
Ответ: Поскольку основной
этап практики воссоздания уже пройден, противоречия между требованиями
Венецианской Хартии и нормативом Российского законодательства практически
стерлись. Кстати, в последнем требование выполнения рекомендаций
ЮНЕСКО является обязательным.
Вопрос: Существует
ли, на ваш взгляд, противоречие между коммерческой и профессиональной
реставрацией? Эти течения только начинают сталкиваться в России.
Почему так происходит?
Ответ: Сушествует тенденция
и в Европе, и в России отхода от классической реставрации второй
половины XX в. в сторону "евроремонтизации" в угоду коммерческим
расчетам при последующем использовании памятника истории и культуры.
Характерным и, к сожалению, типичным примером этого является "евроремонтизация"
памятника истории – дома, где жил Ф. М. Достоевский, где он написал
"Белые ночи" и был арестован по делу петрашевцев (Вознесенский
пр., 8/ Большая Морская, 23), дворца Безбородко (Почтамтская ул.,
7), дома священнослужителей Казанского собора (Невский пр., 25)
и многие другие. На этих объектах производилась не реставрация,
но полная реконструкция, с сохранением облика фасадов, но с устройством
перепланировки дворов-атриумов под остекленными фонарями, с устранением
"избыточных" исторических элементов, состеклопакетами вместо исторической
столярки, с очень сухой отделкой стен (с "исправлением" исторической
пластики штукатурки). Данная тенденция все шире и агрессивнее вторгается
в памятники нашего города, впрочем, и всей Европы. Думается, что
этот процесс неизбежен, в том числе в связи с физическим старением
и престижным местоположением памятников архитектуры, и никакие
хартии не смогут остановить его.
Вопрос: Удовлетворены
ли Вы в целом нынешним состоянием города в плане реставрации и
охраны памятников?
Ответ: Внешним видом
города в целом удовлетворен, но реконструкцией пешеходных зон –
нет (здесь также идет процесс "евроремонтизации"), преобладают
сухие формы ("берлинские"), несмотря на дорогостоящие работы и
материалы.
Вопрос: Имеет ли смысл,
на Ваш взгляд, для России сейчас ориентация на европейские законодательные
нормы в реставрации, особенно в свете достаточно мощного процесса
интеграции в Европу (Болонские соглашения, например)?
Ответ: Смысл имеет
политический и не более того.
Вопрос: Что дает Санкт-Петербургу
конкретно статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО?
Ответ: Очень важен
для Санкт-Петербурга статус носителя Золотой медали ЮНЕСКО. До
сих пор мы относились к этой награде как к чему-то отвлеченному
(скажем, как хозяин бульдога к награде своего питомца на какой-нибудь
собачей выставке). Не знали, как ее использовать. Отсюда – малая
заинтересованность в конкретизации "дара случайного". Мои многолетние
попытки подойти к этой проблеме плотнее наталкивались на досадные
отмахивания руководства, говорившего, что это всего лишь тема для
теоретиков, но не для практиков. Вместе с тем, Россия ежегодно
вносит в фонд ЮНЕСКО наряду с другими странами многомиллионные
членские взносы (не получая ничего взамен). Из взносов, а также
из спонсорских средств, привлекаемых ЮНЕСКО, выделяются целевые
средства на сохранение и реставрацию объектов культурного наследия.
И к юбилею города можно было бы получить средства на некоторые
его объекты целевого назначения при условии обоснования их использования.
Для чего предварительно необходимо было определить не только объекты
интереса ЮНЕСКО, но и их четкие границы, в пределах которых действуют
очень жесткие параметры (включая регламенты Венецианской Хартии).
В настоящее время эта работа (разработка границ и регламентов в
соответствии с нормативами и рекомендациями-требованиями различных
хартий и актов ЮНЕСКО) включена в адресную программу бюджета Санкт-Петербурга,
является пионерской и уникальной для России. Проводится она в ПТАМ
Н. Ф. Никитина, в ней, в частности, задействована академик архитектуры
Г. П. Боренко. Когда эта программа будет утверждена, в системе
охраны и реставрации объектов культурного наследия Санкт-Петербурга
(и его исторических градостроительных лучей-пригородов) появится
жесткий костяк, на который может наращиваться "мясо" других охранных
зон разной степени подчинения и регулирования.
Беседу вела Софья Гонобоблева,
ответственный редактор журнала "Реликвия"
|
